Владимир Владимирович Маяковский покончил с собой 14 апреля 1930 года. 15 апреля газеты вышли с некрологами, в том числе и газета «Труд», в которой Маяковский числился корреспондентом.
Бросаются в глаза несколько обстоятельств. Во-первых, несмотря на очевидность официальных реакций, коммунистическая пресса подробнейшим образом обсуждает все обстоятельства смерти. Можно было бы сказать, почти в традициях желтой прессы. Слово «самоубийство» не только кричит из заголовков — газета по горячим следам интервьюирует следователя, ведущего дело («самоубийство вызвано причинами чисто личного порядка»), и публикует (сегодня уже легендарное) прощальное письмо. «ВСЕМ! В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил. Мама, сестры и товарищи, простите — это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет. Лиля — люби меня. Товарищ правительство, моя семья — это Лиля Брик, мама, сестра и Вероника Витольдовна Полонская…»
Во-вторых, все некрологи, включая и самые высокопоставленные, написаны эмоционально. Ни один из авторов не пытается обойтись тоном безликой сухости и плохо скрываемого безразличия, хорошо знакомым нам из газет более поздних десятилетий. «Выстрел в сердце — ошибка, тягостная, непоправимая ошибка, но все-таки только ошибка гигантского человека». Это ошибка, ошибка, ошибка — звучит как заклинание, но заклинание искреннее. Тут же — драматичный отчет о выступлении Феликса Кона перед спектаклем в театре Мейерхольда, состоявшимся накануне: «Автор пьесы, которую вы собрались здесь смотреть, Владимир Маяковский, сегодня утром застрелился».
В следующие дни эта тема не покидает страницы «Труда». 16 апреля газета публикует свое собственное траурное соболезнование. Обратите внимание на удивительную формулировку: «Вл. Вл. Маяковский… безвременно ушел от жизни». Не «из» — «от». Можно сказать, формула самоубийства. Рядом расположилась заметка, посвященная предстоящей кремации Маяковского. «Вы не любили штампов, Маяковский. И о том, как вас провожает Москва, нужно было бы писать какими-то необычными красками и словами», — говорит автор, подписавшийся инициалами Н. Б-н. Заметим в скобках: одним из людей, немедленно откликнувшихся на событие, был Николай Бухарин. Его ли это инициалы? Неизвестно, но возможно.
Так вот, в последнем абзаце этого некролога появляются действительно совсем необычные слова и краски: «17 апреля в 6 час. 30 мин. пополудни печь московского крематория испепелит жаром своих тысяч градусов тело поэта Маяковского. Сожжет того, в чьем мозгу вынашивались и рождались большие и горячие мысли. Может быть, такие же горячие, как и пламя кремационной печи». Сравнить жар поэтического слова с жаром печи крематория — такая мрачная экспрессия скорее родом из 10-х или 20-х годов. Скоро она станет совсем неуместна: начинающиеся 30-е предпочитали другие интонации. По некоторым версиям, именно поэтому Владимир Маяковский предпочел закончить свою жизнь пистолетным выстрелом, не дожидаясь окончательного наступления новой эпохи.
Иван Комаров, Ольга Федянина. trud.ru
Комментариев нет:
Отправить комментарий